Александра Баркова
Вначале позвольте мне дать определение мифологическому мышлению. Мифологическое мышление основано на противопоставлении своего и чужого, где все свое, безотносительно его объективных характеристик, воспринимается как благое, а все чужое (и в том случае, когда оно объективно хуже, и в том случае, когда оно объективно лучше, и даже в том случае, когда оно субъективно лучше) воспринимается как негативное. Впрочем, сам термин "мифологическое мышление" не вполне правомерен, поскольку речь идет не о мышлении, как таковом, а об эмоциональном переживании.
Для начала, я очень кратко обрисую суть труда французского исследователя Л. Леви – Брюля, название которого в переводе звучит как "Первобытное мышление", хотя точнее было бы сделать кальку с французского и назвать эту работу "Изначальный менталитет". Леви – Брюль полагал, что мифологически мыслящий человек воспринимает мир одновременно в двух планах: с одной стороны логически, с
другой- эмоционально, причем оба этих уровня бесконфликтно уживаются в мышлении, никогда не пересекаясь в восприятии мира. На логическом уровне такой человек не перепутает дерево с кабаном, тогда как на уровне эмоционального восприятия дерево (в особенности, если это дерево – дуб) может стать синонимом кабана, поскольку оба они являются ипостасями бога – громовержца.Эмоциональная сфера восприятия основана на принципе, который Леви – Брюль назвал принципом сопричастия. Речь идет о возможности не логического, а эмоционального отождествления самых различных явлений природы, культуры и социума по их мистическим свойствам. Для иллюстрации данной ситуации обратимся еще раз к атрибутам культа громовержца: молния (физическое явление), дуб (растение), кабан (животное), топор (оружие), воин (род занятий) в религиозной и ритуальной сфере являются синонимами. Другой пример можно отыскать в ХХ столетии – это символика пионерской организации: костер, галстук и т. д. Понятно, что на физическом уровне эти предметы не могут
быть одним и тем же, тогда как на эмоциональном и ритуальном они есть одно и тоже.Рассмотрим толкиновскую традицию в свете выше описанного. Вот любимый толкинисткий анекдот, который толкинисты сами про себя рассказывают: “Психиатр говорит, что все в порядке, но моя мама не верит”… Иными словами, вызывает недоумение тот факт, что психически здоровые люди, студенты университетов, а также некоторые преподаватели являются кем- то помимо того, что записано в их паспортных данных. Хорошо, если людьми, а то и эльфами, гномами, орками и т.д; при этом они излагают свою потустороннюю биографию и прочее в том же духе.
Однако, как только мы обращаемся к теории Леви – Брюля, все становится на свои места. Когда-то один исследователь приехал к южно-американскому племени барора, представители которого заявили исследователю, что являются красными попугаями. Если вы объясните мне, чем эти барора отличаются от толкинистов, утверждающих что они эльфы…
Замечание К.Кинн: Объясняю: момент игры…
А.Баркова: Нет, нет. Момент игры, безусловно, существует, но я беру крайнюю степень погруженности восприятия в Средиземье, когда человек действительно считает себя эльфом. Это именно аналогичная примеру ситуация. Это сопричастие, достигшее глубочайшей степени, которое нисколько не мешает человеку в сфере логики быть полноценным членом общества, причем отнюдь не рядовым, поскольку толкинисткая среда – это среда ВУЗовская.
Исходя из этих позиций, мы можем также рассмотреть некоторые толкинисткие реалии, например, уже всем набившее оскомину рассуждение о деревянных мечах. Я лично знаю значительное число толкинистов, воспринимающих свой деревянный меч как стальной. Здесь мы снова имеем дело с отражением принципа сопричастия: на уровне логики, человек прекрасно знает из какой конкретно деревяшки он этот меч выстругал, но логический уровень не является значимым – работает эмоциональный уровень, на котором меч действительно воспринимается как стальной. Другой пример: толкинистов можно бессчетное количество раз расспрашивать о том, что символизируют их бисерные браслеты. Ответы могут быть самые разнообразные, то есть и в данном случае эмоциональный план будет на периферии. Причем подобные примеры можно умножать.
Все это показывает, что особенностью толкинисткой культуры является жизнь одновременно в двух мирах. Это не является ни психическим отклонением с одной стороны, ни чем- то особенным с другой. То есть, мы имеем дело с классическим случаем возрождения мифологического мышления.
В заключение, я обращаю ваше внимание на еще один момент: при наличии в стране развитой религиозной системы, архаическая мифология из сознания этой системой вытесняется. Но, во-первых, советская идеология религиозной системой, как таковой, не была, хотя и несла в себе множество религиозных элементов, а во-вторых, толкинисткое движение возникает, именно как движение массовое, при смене советской идеологии на христианскую, т. е. в момент фактического отсутствия идеологии. Таким образом, сложилась благоприятная ситуация для возрождение мифологического мышления, содержащегося в нашем бессознательном, что мы и видим на примере толкинисткой среды.
Вопросы:
Н.Филимонова: Небольшой комментарий насчет деревянного меча. На мой взгляд, здесь все несколько сложнее: человек воспринимает свой меч, как Оружие с большой буквы…
А.Баркова: Тут речь идет не о логическом, а об эмоциональном.
К.Кинн: Насчет знакового аспекта фенечек, мечей… Поскольку мы не имеем реальных стальных мечей и других предметов, то они замещаются знаками. Прочитывание знака обычно находится в логической сфере мышления, когда оно переходит в мифологическую, то видится не сам знак, а то, что он обозначает…
А.Баркова: Возражаю. Восприятие знака не может переходить в эмоциональную сферу.
К.Кинн: Правильно ли я поняла, вы не считаете мифологическое сознание присутствующих здесь толкинистов чем-то из ряда вон выходящим, потому что оно свойственно многим другим социальным группам?
А.Баркова: Нет. Я говорю о другом: в толкинисткой культуре именно воскрешаются глубинные уровни мифологического сознания. О других социальных группах просто не шла речь.
К.Кинн: А не кажется ли вам, что все эти определения, в принципе, применимы к любой социальной группе, потому что во многих социальных группах, которые кажутся нам вполне обычными, существует разделение между мифологической и эмоциональной сферой?
А.Баркова: Мифологическое мышление присутствует везде и всегда, вопрос лишь в его количественной характеристике: в случае толкинизма его очень много.
К.Кинн: Я не согласна, но промолчу.
Из зала: У меня комментарий. Дело в том, что вы говорите только об общих моментах, ведь не все толкинисты воспринимают свой меч, как реальный…
А.Баркова: Безусловно, но речь идет о наиболее показательных элементах движения. Можно, конечно, и очень нужно, отбирать частности.
Из зала: А как насчет тех людей, которые считают себя "эльфами по жизни", с точки зрения их психического здоровья?
А.Баркова: Я, собственно, о них и говорила. Если они при этом учатся в ВУЗе, то они, безусловно, психически здоровы (бурная реакция аудитории: неодобрительные возгласы, смех).
Из зала: Я хотел бы просто прокомментировать. Мне кажется, что мифологическое сознание свойственно всем людям, только оно проявляется по-разному.
* * *